Мабуть я найжорстокіший грішник,
для якого й петля не межа.
Володимир Затуливітер.
Кто заплатит за всё по счетам,
Переляжет на нары с кроватей?
Совесть бродит за мной по пятам:
Я, наверное, всех виноватей.
Я преступник, каких больше нет
И, даст Бог, не появятся вскоре.
Я виновен, что умер Поэт,
Я виновен, что высохло море.
Лиходей без стыда и без страха
Не сравнюсь ни с Пилатом, ни с Каином.
Покаяние – высшее благо,
По делам да воздастся пускай и нам!
Распинайте ж меня на кресте*,
Глубже гвозди вбивайте при этом! –
Я виновен, что нету вестей
И что кровь проливается где-то.
Не терзайтесь сомненьями зря,
Все намного мудрее с утра мы.
Это я создавал лагеря,
Это я крушил церкви и храмы.
Не посмейте жалеть изувера
И стоять не могите опричь никак.
Как спасение – высшая мера
Для меня супостата-опричника.
Строгий суд – Правый суд. Приговор.
Прочь стенания – ахи да охи!
Соловки, Колыма, Беломор –
Честь и совесть советской эпохи!
Примечание:
* – распятия на кресте – одна из наиболее распространённых в древние времена видов казни, одна из самых мучительных и самых жестоких.
1987
Метки: Владимир Невесенко
Говорю я всем тем, осознал кто грехи:
А не лучше ль вины бичеванья,
Свои силы направить в такие стихи,
Что побудят весь мир к процветанью?
Не лучше! Можно, конечно, не бичевать, забыть или сделать вид, что ничего не было. Но пока будут такие злодеяния, какие были не так уж и давно, никакого «процветанья» не будет. А чтоб этого не повторилось, нужно помнить о том, что было: о том режиме, о тех жертвах (около 40 млн — без войны!) и о тех палачах…