Было весьма опрометчиво прописать меня в твоих ритмах, пропесочить мои мысли, не забыть включить в титры, выбрав ракурс, запечатлеть…и уйти. Чтобы я вся такая густо напомаженная а-ля Marlene Dietrich гнусно стояла и сально лыбилась.
Ни во что дельное это не вылилось.
Так что, можешь смело продолжать впаривать о своей несостоятельности, закидываться водкой литрами, лить слезы липовые.
Начерти две линии. Свою и мою.
Не люблю держать за руку.
МЫ никогда не были/ты мне не пара, как та линия.
Нас соединяют интервалы.
Но позвони мне — я скажу, что в Питере.
Выбери, что тебе ближе. Загадай и закопай под нашей вишней — пусть правда покоится в земле.
Я разведу огонь из снимков конфетти, а ты поддерживай его горстями пепла. Шамань/ над языками пламени/ грей руки, наладь поток сознания извне.
Пересчитай заботливо мой бисер/ четок/ как парад планет злой умысел на грани, между эмоцией и черствостью.
Сложи в калейдоскоп кристаллики разбившихся сердец – разглядывай, записывай, пророчествуй. Не раскрываясь, проводи всех встречных через улыбок анфиладу. Радуйся. Барокко будет актуально вечно.
Сделай потеплей — разбавь свой лед и брось в стакан с виски. И пока в тебе черти рыскают, сотри меня в пудру, раскатай и изничтожь. Нитью, туго — на семь священных слева завяжи. Залижи мои раны ядом.
Дай надышаться твоим гелием, обнять твой вакуум. Я не умею прощаться без истерик. Но в этот раз, обещаю, буду только тихо плакать.
Помни: частички меня плавают в воздухе, что ты дышишь. Малыш, это Я методично жру ТВОЮ душу. Это Я ломаю ТВОЙ хребет коленом/четвертую/ровняю костяшки твоих пальцев об стену.
И в горе и в радости I’m always inside you.
Ни во что дельное это не вылилось.
Так что, можешь смело продолжать впаривать о своей несостоятельности, закидываться водкой литрами, лить слезы липовые.
Начерти две линии. Свою и мою.
Не люблю держать за руку.
МЫ никогда не были/ты мне не пара, как та линия.
Нас соединяют интервалы.
Но позвони мне — я скажу, что в Питере.
Выбери, что тебе ближе. Загадай и закопай под нашей вишней — пусть правда покоится в земле.
Я разведу огонь из снимков конфетти, а ты поддерживай его горстями пепла. Шамань/ над языками пламени/ грей руки, наладь поток сознания извне.
Пересчитай заботливо мой бисер/ четок/ как парад планет злой умысел на грани, между эмоцией и черствостью.
Сложи в калейдоскоп кристаллики разбившихся сердец – разглядывай, записывай, пророчествуй. Не раскрываясь, проводи всех встречных через улыбок анфиладу. Радуйся. Барокко будет актуально вечно.
Сделай потеплей — разбавь свой лед и брось в стакан с виски. И пока в тебе черти рыскают, сотри меня в пудру, раскатай и изничтожь. Нитью, туго — на семь священных слева завяжи. Залижи мои раны ядом.
Дай надышаться твоим гелием, обнять твой вакуум. Я не умею прощаться без истерик. Но в этот раз, обещаю, буду только тихо плакать.
Помни: частички меня плавают в воздухе, что ты дышишь. Малыш, это Я методично жру ТВОЮ душу. Это Я ломаю ТВОЙ хребет коленом/четвертую/ровняю костяшки твоих пальцев об стену.
И в горе и в радости I’m always inside you.