99.
The forward violet thus did I chide:
Sweet thief, whence didst thou steal thy sweet that smells,
If not from my love’s breath? The purple pride
Which on thy soft cheek for complexion dwells
In my love’s veins thou hast too grossly dy’d.
The lily I condemned for thy hand,
And buds of marjoram had stol’n thy hair;
The roses fearfully on thorns did stand,
One blushing shame, another white despair;
A third, nor red nor white, had stol’n of both,
And to his robbery had annexed thy breath;
But, for his theft, in pride of all his growth
A vengeful canker eat him up to death.
More flowers I noted, yet I none could see,
But sweet, or colour it had stol’n from thee.
99*.
Достойна ли фиалка… порицанья,
За то, что без согласья твоего
Украла сладость твоего дыханья?
И лилия свершила воровство,
Стянув цвет рук твоих… Нет оправданья
И трюку, что проделал майоран,
Присвоив аромат волос сверх дозы!
А кровь, что льётся в венах, краска ран?..
Как цвет её стал собственностью розы,
Горящей от стыда? Но от мучений
Другая побелела… Верь не верь,
Но третья обокрала без зазрений
Своих подруг, за что и мстит ей червь!
Цветы – такие, чтоб не воровали
Твоих достоинств, я найду едва ли.
*В этом сонете, в отличие от классической сонетной формы,
пятнадцать строк, вместо четырнадцати.