112.
Your love and pity doth the impression fill,
Which vulgar scandal stamped upon my brow;
For what care I who calls me well or ill,
So you o’er-green my bad, my good allow?
You are my all-the-world, and I must strive
To know my shames and praises from your tongue;
None else to me, nor I to none alive,
That my steeled sense or changes right or wrong.
In so profound abysm I throw all care
Of others’ voices, that my adder’s sense
To critic and to flatterer stopped are.
Mark how with my neglect I do dispense:
You are so strongly in my purpose bred,
That all the world besides methinks y’are dead.
112.
Твоя любовь и жалость помогли
Смыть все следы позорного скандала,
Что на чело моё клеймом легли.
Спасибо, что мой грех маскировала.
Ты для меня — весь мир, но что я в нём?
Свои заслуги и проступки знаю.
Нуждаюсь я во мнении твоём,
Все остальные толки отвергаю.
Пусть канут злые голоса молвы
В глубокой бездне с их гадливым духом
Хулы, и клеветы, и похвальбы, —
Ты видишь, стал я безразличен к слухам.
Где нет тебя, там ложь и всё мертво.
В моей судьбе ты правды торжество.